История одного из самых любимых пилотов «Ф-1». Ч.2
✔Как попал в гонки
«Я начал заниматься картингом в Колумбии и выиграл два чемпионата мира. В то время в стране гонялись 10-15 детей. Затем я в 17 лет перешел на машины — и если бы вы видели, на чем я соревновался, вы бы не поверили, что ими вообще можно управлять. Моя первая гонка называлась «Шевроле спринт», и я даже изначально не собирался участвовать там или ехать полный сезон. Но мой друг, соревновавшийся в той серии, накануне разбился и сломал обе ноги. Оставалась одна гонка в сезоне, и он попросил меня, не имеющего опыта в машинах, заменить его. Он объяснил мне, как переключать передачи, где газ и тормоз, когда лучше переключаться и замедляться. А в серии тогда действовала реверсивная решетка: если ты выигрывал поул, то стартовал первым в стартовом заезде и последним в заключительном. Мне повезло — я квалифицировался 13-м и начинал ровненько в середине обоих заездах. В результате я их выиграл. Помню, в процессе я обгонял парня, с которым мы соревновались в картинге: я поравнялся с ним, посмотрел в его сторону — и удивился тому, насколько он был сконцентрированным. Я чуть не засмеялся: почему он так напрягался? Мы же ехали по прямой! При этом у меня была британская машина «Воуксолл» мощностью 120 л.с. на уровне моря — в Боготе на высоте 2000 метров она выдавала максимум 95 л.с. И я все равно гонялся с ними!
Я никогда не говорил о себе, что хорош, да и не думал так. Мой отец принял решение переехать в Европу для продолжения гоночной карьеры. После полноценного сезона в Barber Saab Pro и нескольки гонок в Мексике я проходил тесты для команды Поля Стюарта. На третьем круге, когда я ехал по длинной прямой перед затяжным левым поворотом, я нажал на педаль тормоза — и не нашел ее. И влетел в барьеры. Оказалось, в машине тормоз передвинули максимально близко к краю, и педаль отломалась. Я еще не понял, что происходит, и ее поискал давил сперва на газ, потом на сцепление, а потом ничего не находил. Но он все равно наняли меня — видимо, я даже после аварии проехал достаточно хорошо.
Когда я гонялся за команду доктора Гельмута Марко, консультирующего сейчас «Ред Булл», он считал, что со мной что-то не так. Он до сих пор думает, что в 1997 году я специально не обгонял лидировавшего в чемпионате Зонту из команды Super Nova потому, что сам переходил в нее на следующий сезон. В реальности же мы просто ошиблись с настройками коробки передач — пятая выходила слишком «долгой», на прямых я не добирал до лимитатора и потому не мог обогнать. Он же прочел мне целую лекцию о том, что «он не учит пилотов специально сбрасывать скорость». При этом я переходил в Super Nova потому, что у меня не было денег. Изначально меня пригласили туда тест-пилотом на зарплату — и я согласился, ведь в кармане вообще ничего не было. Я даже ездил с командой в грузовике и там же ночевал. Тяжелый был год. Помню, когда мы проходили тесты в Италии, я ходил в местный супермаркет и покупал по ризотто на день. Вот и все, что я тогда ел.
Однако подобные трудности оцениваешь позже. Не благодаря какому-то успеху, достигнутому после долгих лет лишений — а потому, что понимаешь, насколько много способен работать. Такие ситуации учат использовать любую возможность по максимуму. И я определенно оказался хорош в реализации шансов»,
✔Впервые отказался от «Ф-1» еще в 1998 году
«В конце 1997 года после победы в гонке «Формулы-3000» в Хересе Фрэнк Уильямс пригласил меня на тесты своей команды. Вместе со мной тогда тесты проходили еще протеже Petrobras Макс Уилсон, Сохери Аяри и Николя Минасян. Тесты прошли хорошо: быстро привык к узким машинам и шинам с «канавками». В результате Джанкарло Физикелла был быстрее всех, а я был вторым в первый день. В начале второго дня я сразу сказал, что готов выдержать только 20 минут, поскольку у меня жутко болела шея — я не мог нормально держать голову. Каждый раз, когда я выезжал на поребрик, моя голова жутко тряслась. Мне пришлось потом здорово тренироваться, чтобы поправить шею. Но внутри команды я все равно оказался на секунду быстрее другого парня и на 3-4 секунды быстрее остальных.
В 1998 году я много раз тестировался за «Уильямс» и к концу сезона уже показывал времена быстрее, чем у боевых гонщиков. Я выигрывал гонки в «Формуле-3000», но в команде не выбрали меня. Я был в Колумбии, когда Фрэнк позвонил мне и сказал, что они подписывают Дзанарди. Он предложил мне приехать на тесты и помочь ему, на что я ответил: «Если он настолько хорош и лучше меня, зачем я вам там нужен?». Я не хотел ехать на эти тесты, но Уильямс сказал: «У тебя контракт, ты обязан». Только тогда я согласился и приехал на тесты. Там я познакомился с Алексом — он хороший парень. Я был раздражен, так что вел себя не настолько же хорошо. Туда же приехал Чип Гэнасси, босс собственной команды в «Индикаре», чтобы увидеть тесты Дзанарди. Вечером первого же дня мы встретились с ним в отеле, и он принес мне контракт вместе с предложением гоняться в Америке. В тот момент мне показалось, что я уже никогда не попаду в «Формулу-1» либо не вылезу с должности тестового пилота, и я решил — пофиг на все, еду в Америку. Моментально принял решение. Чип сказал: «Вот контракт, вот сколько я буду тебе платить, ничего менять нельзя — только подписать». Соглашение было на три года. Я определенно готовился сделать карьеру в США: мне доставалась машина Дзанарди, в которой он выиграл два титула. Для меня это означало конец шансам в «Ф-1».
После первого сезона в «Индикаре» (Монтойя стал чемпионом в дебютный год — прим. Sports.ru) Фрэнк позвонил мне, когда я снова был в Колумбии, и спросил, хочу ли я гоняться в «Ф-1». Я объяснил, что хотел бы, но не мог из-за контракта с Гэнасси. Он ответил, что обо всем позаботится. Дело было сделано в один звонок. Я снова начал готовиться к «Ф-1» и сразу же подписал высланный контракт. Мы не обсуждали деньги и другие условия — я просто хотел соревноваться в «Ф-1».
✔Лучшие соперники
«Вспоминаю первые тесты в Хересе, как я изо всех сил старался догнать Ральфа Шумахера — приходилось много работать. Он был очень быстр. Каждый раз, когда я приближался к нему, он поднимал планку. На следующих семидневных тестах в Кьялами я постоянно был близко, но не мог его догнать. Он был очень, очень, очень, ОЧЕНЬ хорош. Намного лучше, чем думают люди. Его скорость… Он был везде чертовски быстр. Но его не назовешь щедрым напарником, запросто делящимся данными. Но такова была культура. Когда Джорджо Пантано тестировался в «Уильямсе» в 2003-м и совершал море ошибок, никто не объяснял ему по телеметрии, где нужно что исправить — все просто над ним смеялись.
Если сравнить Ральфа и Кими Райкконена, то второй лучше гонялся. Его воскресный темп был нереально хорош. Думаю, оба были очень быстрыми, просто Кими тогда постоянно пропадал на вечеринках и не мог себя контролировать… Реальны ли все истории о его похождениях? Я не знаю, меня никогда не приглашали. Проблема же Ральфа была в ментальности. Если ты сумел превзойти его в «его» день хотя бы на одну тысячную секунды — все, он твой. Он моментально начинал сомневаться во всем, что делал, и его поиски моментально выходили из-под контроля.
Лучший противостоявший мне гонщик? Я не знаю. Наверное, Михаэль Шумахер, но его машина… Он был тогда как Льюис Хэмилтон сегодня.
Больше всего удовольствия я получал как раз от победы над Михэлем. Все смотрели на него, словно он чертов бог. Я же — никогда, мне было все равно. Я нацеливался на победы, и когда он оказывался впереди, то становился всего лишь парнем, которого необходимо опередить ради выигрыша. Наша машина была хороша, но никогда и близко не догоняла «Феррари». – так что для победы над Шумахером требовалось работать лучше него.
Обгон Шумахера после рестарта на Гран-при Бразилии 2001 года был хорош. Для меня он был золотой возможностью: если изучить мои заезды в Америке, то обнаружится, что я всегда обгонял всех на рестартах. Почему в «Ф-1» что-то должно быть по-другому? После этого маневра наши отношения с Михаэлем не изменились: их не было до того момента, и не появились они и впредь. Может, он решил, что я идиот или тупой сумасшедший колумбиец — я не знаю. Но мне именно та гонка дала уверенность, что я на своем месте и задержусь в «Ф-1» после конца сезона. Я не хотел уходить после всего одного года, и тот момент убедил меня и всех, что у меня будет карьера в «Ф-1».
У Фернандо Алонсо в победной «Рено» была очень хорошая машина и достаточно странный пилотажный стиль — он постоянно перегружал кромки шин и агрессивно поворачивал, ориентируясь в основном на переднюю часть машины.
Почему при упоминании пилота я сразу говорю о машине? Ну, посмотрите на результаты Шумахера после возвращения из «Ф-1» – неужели он забыл, как пилотировать? Вот я хорош, но посадите в «Джордан» или «Ягуар» – я ничего не смогу сделать. В современной «Формуле-1» тоже больше двух классных пилотов — есть отличные ребята и кроме Льюиса Хэмилтона. Думаете, Фернандо Алонсо забыл, как гонять, и потому стартует 18-м каждую неделю? Разве Льюис в «Макларене» принес бы какую-то разницу?».